Год 1998 выдался разнообразным и удивительным во многих отношениях. Все лето, до глубокой осени мы прожили в лесу – и однажды, выбравшись на станцию купить сигарет, я вдруг на секунду почувствовал, что мир дернулся от нормальности изрядно в сторону – такими иностранно непонятными оказались ценники на полках сельской лавки - и вернулся в лес, начинавший уже замирать по утрам прозрачной стылой хрупкостью (а из города приезжали люди и рассказывали непонятное) – вот что больше всего запомнилось…
Год же 1999 оказался и того похлеще. Я наконец оставил работу (Nonviolence International), куда поступил после Югославии, пожелав заниматься тем же, но дома – и где пользовался невиданной свободой, но со временем мне стало скучно, бессмысленно, и очень надоели чеченцы, а также замеченная у многих правозащитников подозрительная путаница с понятием «свои» – и, съездив напоследок снова на Кавказ, закончить свои обязательства - решил на время поменять географию, род занятий и способ жизни.
а Балканы? - я уже как-то про все это позабыл… когда они неожиданно напомнили о себе – телевизионными кадрами, на которых американцы бомбили Сербию – а испуганные ее жители, с надеждой глядя в камеру, старательно подбирали русские слова, с таким знакомым акцентом... Часто мелькали и другие теле-картинки, американского CNN: красивые серебристые бомбардировщики, летящие стройным порядком, вдруг рассыпались и пикировали на невидимые цели – а потом появлялась карта Сербии (и карта Европы в отдельной рамке внизу, чтобы было понятно, где это вообще – Serbia), с язычками огня, распускающимися возле крупнейших городов. На компьютерную игру похоже.
все это мне очень не понравилось. До того, ко всякой этой геополитике я относился нууу… как-то так. С ироничным безразличием. А тут, вдруг, начал понимать, что мир устроен гораздо более жестоко и подло, чем казалось раньше…
я даже на митинг сходил разок. У американского посольства, с криками и бросанием чернильниц в стены. Но собравшиеся у посольства люди настолько мне не понравились, что с общественной деятельностью немедленно было покончено. Not capable for a team work[12].
Да и фиг ли уж тут поделаешь (но мальчишка, который живет в каждом, иногда, замечтавшись, представлял: вон я, за штурвалом супер-мега-охренического чудо-истребителя – бац! бац! бац! по бомбардировщикам! И они все падают один за другим - хрясь! хрясь! - и больше не будут никого бомбить, вот так-то)
А вскоре и вообще произошло столько всего, что стало не до того.
* * *
Произошло всего и столько – от весенней Германии до выжженной солнцем уже в мае Андалусии, южней которой - только Африка, а потом французский Нант, где я встретил старых друзей и понял, что скоро вернусь туда надолго, к этим атлантическим серым стенам и косым крышам, и вернулся – в мир, снова расширившийся от России до совершенно чудесного многообразия… в общем, когда наша трехмесячная виза закончилась, мы решили на это внимания не обращать.
… а еще через несколько месяцев Алик (музыкант и мой старый приятель, проживший в Западной Европе нелегально пять лет и потом получивший наконец французскую carte de sejour[13], а с ней – и свободу выехать с Запада) решил проехаться по Восточной Европе, но сначала - на Балканы, осмотреться че-как, и поучиться местной музыке. В машине у него нашлось место и для меня.
выглядело это в нашем воображении так: проезжаем Хорватию и Боснию, и – в Сербию, играть музыку на улицах разрушенного американцами Белграда, все очень романтично и вообще. Как-то так.
за неделю мы, втроем, неспеша проехали Францию, Германию и Австрию, останавливаясь вечерами на пешеходках городов, наиграть денег на бензин (волынка, кларнет и мандолина, я же, музыкально неодаренный, продавал публике компакт-диски)…_
и, наконец, на подъезде к словенской границе, вспомнилась досадная подробность – а ведь виза-то моя того, кончилась… Стало страшновато.
* * *
Словения, август 1999
Граница между Австрией и Словенией.
Машина замедляет ход и останавливается…
«Guten Tag! Ihre Passeporten, bitte!»
Я смирно лежу на полу, между сиденьями, прикрытый спальником и всякими набросанными тряпками, стараясь не дышать, и не шевелиться. Торчащий посреди валик впивается в бок. Очень неудобно, кстати.
“Bitte schon!”. Кажется, Алик тоже немного волнуется.
помедлив, штемпель с металлическим лязгом дважды впивается в паспорта… Неужели все? Но я с ужасом слышу, как
!!! - задняя дверь открывается! Я чувствую, как чужой взгляд шарит по моей спине, под ставшим вдруг невидимым спальником…
«Und hier – was haben Sie[14]?”
«Эээ… sac de couchage, quoi[15]!!” – говорит Алик, от волнения, по-французски.
чудовищно долгая пауза.
“Gute Reise[16]”
дверь хлопает, и машина, взбормотнув мотором, трогается с места…
. . .
наконец-то! Я шевелюсь, пытаясь вылезти и размять наконец онемевшую поясницу, но Алик говорит: «Лежи спокойно! Еще словенский пост не проехали!»
Ах, да. Словенский.
. . .
“Dober dan!” – «Добрый день»…
Поговорив о чем-то с пограничником, Алик уходит, надолго. Незаметно склонившись назад, Бабаджян объясняет мне: «Визы надо покупать – тут, на границе… Алик пошел деньги менять. Лежи, короче».
Я лежу. Двадцать минут, обливаясь потом, от жары и беспокойства, боясь пошевелиться… Наконец: бубнеж голосов – thank you – have a nice time in Slovenia – дрожь ожившей машины – ну же!
. . .
ррррррррррррррр… - ровно гудит мотор и маленькие аккуратно окрашенные домики проносятся мимо – на самом деле все это мало отличается от только что покинутой Австрии – кроме надписей на домах и рекламных щитах, понятных, славянских – и моего восторга – ПОБЕДА! Над тупым кретинизмом границ и виз! Над идиотами в форме, считающими, что у них есть право говорить мне где и сколько находиться... – О-ХРЕ-НЕННО!!!
…через некоторое время до меня доходит, что я снова нелегал – на этот раз в Словении.
* * *
Алик идет по улице, покачивая головой, с мечтательной улыбкой, и говорит:
«Вон, смотри, все понятно, написано: ulica… pivo Zlatorog…menjačnica – это где деньги меняют, да?»
полный восторг – какой только может быть у человека, прожившего безвылазно в чужих землях пять лет. «Давай подвиснем здесь на денек, тут – круто!»
барочные завитушки, костелы – средняя Европа. Вечерние городские огни чуть потусклей, чем на Западе, зато: взрывы смеха, гуляющие по центру города толпы... симпатичная славянская расхлябанность…
но я думаю: а ведь отсюда до Хорватии всего час на машине… «Слушай… Это - еще так… Поехали на юг! Увидишь, будет еще круче: там - настоящие Балканы!»
Мы останавливаемся у Тримостья – центра старого города, расчехляем инструменты – и очень скоро собирается толпа живых, отзывчивых слушателей – и, потом, подсчитывая деньги (много, хватит и на бензин, и еду, и еще на потом) – ну, что, за пивом? Три бутылки Златорога, и – гулять по вечернему городу…
Словения – самая западная из всех югославских республик, что-то вроде нашей Прибалтики. Самая развитая экономически в бывшей Югославии. Словенцы говорят на отличном от сербско-хорватского, хотя и близком, языке, и всегда были несколько – отдельны. Поэтому, наверное, и отделение от Югославии было почти бескровным…
* * *
Хорватия, август 1999
На хорватской границе прятаться я не стал… И правильно: словенцы просто махнули нам издали рукой – проезжайте, ага; на хорватской стороне - дзиньк! в моем паспорте отпечатывается штамп, лишающий меня, наконец, призрачной противозаконности…
вздохнув с облегчением, мы готовимся отъехать от кабинки пограничника, но дорогу нам преграждает надменный ариец-таможенник, желающий тщательно обыскать машину на предмет изъятия незаконных веществ, да и вообще, потому что мы неприятные какие-то… И начинает с тевтонской дотошностью обшаривать сваленное в багажнике нашего «опеля» барахло, по большей части не особо чистое – вскрывая пачки макарон; прощупывая швы штанов; не брезгая и грязным – но, не добираясь и до середины (славянская лень побеждает!) с раздражением машет: э, езжайте отсюда u pičku maternu!
да не вопрос.
. . .
В придорожной забегаловке, под полосатым навесом, маленькими глоточками растягивая kavu sa ŝlagom… стряхивая пепел со второй уже Kolumbo… Вдыхая воздух, в котором - уже немного Адриатики, уже недалеко! И музыка из динамика, буц-буц-буц! такая дурацкая, но все равно приятно – а потом радио, знакомо растягивая слова: vrijemenska prognoza… - а за соседним столиком два дальнобойщика, протяжно свистнув вслед проходящей женской фигурке – “Ma jebo te, čovjeće, neee mogu - voooolim ja cure![17]”
ну вот, снова на Балканах. Не ожидал…
* * *
граница Словении – Rijeka - Krk
«Главное – про войну не заговаривать, а если начнут сами – лучше просто слушать и своего мнения не высказывать - ну, на всякий случай, а то психов тут после войны много… Там, где бои шли, в лесу ночевать опасно – мины… Русских тут недолюбливают, так что лучше, того… не афишировать – тем более что у номера нас французские», уже который час обучаю я Алика с Бабаджяном технике безопасности, повторяя, в основном, то, о чем нам говорили на инструктаже в Пакраце, и немного важничая, конечно – фиг ли, знаток местных обычаев...
(через пару дней, в Сплите, Алик подходит к газетному киоску и громко спрашивает: «Сербия! Имеете карту Сербии? Проше бардзо!» - дернувшейся от удивления тетке (Ne držimo!”) – и я, со страшным шепотом: «Ты чего?!?», начинаю оттаскивать его за рукав – сейчас мне это кажется уже смешным, но тогда еще слишком помнились эти инструкции из 1995 года…)
… остановившись наиграть денег в Риеке – ну, так себе город, с массивным итальянским центром, похожим на скучный Милан – где даже главная улица называется Корсо – потому что раньше этот город и был по большей части итальянским, и назывался Фиуме, по-итальянски тоже «река» - и именно здесь Великий Бард д’Аннунцио поднял восстание против славянских властей, создав просуществовавшее полгода анархическое государство, первую республику под управлением поэта, для каждого гражданина которой обязательным было изучение музыки – кончилось, как всегда, плохо; сейчас, индустриальная жлобская Риека, в которую без надобности лучше не заезжать;
дальше, по побережью, и – вот она, Адриатика! с маленькими выгнувшимися по кромке залива городками, с причалами в ожерелье покачивающихся на волнах лодок и яхт;
мост, соединивший остров Крк с материком… за которым:
полынные пустоши с развалинами пастушьих изгородей, сложенных когда-то давным-давно из камней; горы на горизонте; горький запах южных трав, врывающиеся с раскаленным ветром в открытое окно…
… не доезжая Старой Башки, мы останавливаемся на нашем с Вероник месте – там, где обочина над обрывом становится чуть пошире, как раз припарковаться - я вылезаю и смотрю вниз, с удовольствием: за три года ничего не изменилось.
захватив необходимое, мы спускаемся по крутой тропе к дикому, изогнутому подковой пляжу, за которым начинается узкая горная долина, заросшая деревьями инжира…
* * *
Два дня покоя.
Днем, от Старой Башки, на пляж тянулись вереницы туристов, в основном немцев и чехов, со своими полотенцами, шезлонгами, обожженными спинами и крикливыми детьми (удивительная разница: в годы войны, иностранцы ездить сюда боялись и на километр побережья мы с Вероник были совершенно одни) – зато вечера были наши: мы выбирались на пустой пляж, разводили яркий костер из смоковничных ветвей, и сидели на берегу плещущей Адриатики…
на следующий день ожидалось солнечное затмение. К которому мы подготовились, закоптив на костре бутылочные стеклышки, безопасно смотреть на солнце. Берег заполнился галдящей толпой – неподалеку на пляже устроилась немецкая семья, расставив шезлонги лицом к ожидаемому развлечению, с банками пива в руках.
затмение: черная выщерблина, коснувшаяся солнечного диска и поползшая дальше – вдруг повеяло холодом, поднялся жутковатый ветерок – и затихло все: насекомые, птицы, и даже самые недогадливые - люди. Несколько минут сумерек, полной тишины и оцепенелого ужаса, а потом, счастье – брызнувший из-за края черного шара солнечный свет!
первое неуверенное стрекотание кузнечика – нарастающий радостный гомон птиц – и, шшшшш-чк! звук открываемого пива.
* * *
Krk - Dalmacija.
целый день вдоль побережья на юг – дорога то приближается к маленьким адриатическим городкам, то возносится по срезанным динамитом в скалах террасам высоко – вспышка темноты туннеля – слепящая вспышка солнечного света - и вдруг, уже с высоты, промельк пятнистой морской лазури и изгиб бухты – тотчас заслоненные скалой…
… за Задаром - первые взорванные дома, развалины, мертвые деревни…
… белый мрамор Сплита – и, пока остальные играют на пешеходке, я ухожу на часок пройтись снова по широким вытертым плитам римского города возле дворца императора… э, то ли Диоклетиана, то ль Максимилиана - да и просто чтобы немного побыть одному, наедине с городом – белой сказкой…
…
… рррррррррррр! – на север, в горы, в Боснию.